«Женщина доверяет мне самое ценное — свое лицо»: интервью с Андреем Шилковым

— Заниматься макияжем я начал с 1993 года. Тогда это было хобби, мне просто было интересно. Я работал ведущим на телевидении: там работали гримеры, которые готовили нас к эфиру. Мне было любопытно смотреть на все эти баночки, преображения. А потом случился кризис: гримеров уволили и нас обязали гримироваться самим. Наверное, вот с этого все и началось.

Я приехал в Москву в 1998 году и отучился в школе макияжа ФОРУМ, где меня направила на верный путь Наталья Черкасова, за что я ей безумно благодарен — это моя фея-крестная в макияже. После я прошел собеседование в компанию Lancôme и стал работать в бутике на Петровке — это было легендарное место.

Первые клиенты узнавали обо мне по сарафанному радио: кто-то приходил в бутик на макияж, брал мой контакт и делился им. Наверное, благодаря этому меня стали узнавать, приглашать в журналы, на съемки.

— Я начал с 2001 года — тогда я впервые оказался в Париже. Меня пригласила пиарщица, которая работала на Джона Гальяно. Она тоже была русской, когда-то увидела меня на показе и предложила отправиться во Францию, раз мне интересен мир моды.

Я согласился и сразу проработал там около 8 месяцев. Первый мой показ — Джон Гальяно для Dior, я попал в команду Пэт Макграт. Меня заметили, начали приглашать на другие культовые шоу — я всем понравился, да и русские визажисты тогда были для них в диковинку. Работал с домами Dior, Chanel, с Александром Маккуином. Участвовал в одном из культовых показов — Alexander McQueen A/W 2009 на «свалке», где у моделей были огромные яркие губы на белых лицах.

Много сотрудничал с Джоном Гальяно — он просто фантастический, один из моих любимых дизайнеров. У него с Пэт существует невероятная синергия — такое невозможно представить, и вряд ли подобное еще повторится. После таких показов ничего не страшно, потому что ты проходишь мощную школу.

И тогда я действительно зарабатывал: доход строился от количества «отработанных» моделей, а все россиянки и девушки из стран СНГ хотели, чтобы макияж им делал именно я. Команда была огромная — Женя Володина, Таня Дягилева, Снежана Онопка, Саша Пивоварова, Оля Шерер, Марина Линчук и многие другие.

Они выстраивались ко мне в очередь. Мне было приятно и одновременно некомфортно, потому что на меня все косо смотрели. Получалось, будто бы я отбирал работу у других визажистов, но девочки не хотели идти ни к кому другому.

Это были легендарные моменты. Когда я сейчас вспоминаю это, мне кажется, что это не со мной происходило. Мой последний показ был после пандемии — решил тряхнуть стариной и поехал на шоу Armani Privé, куда меня пригласили.

— Нас учили никогда не раскрывать секреты людей, с которыми ты работаешь, потому что женщина доверяет тебе самое ценное — свое лицо. Конечно же, в нашей профессии огромное количество слухов, сплетен: все друг друга обсуждают, делятся скандальными новостями. Я предпочитаю всегда хранить молчание, за что меня любят мои клиенты. Но один случай мне запомнился. Отработав свою первую Неделю моды, я познакомился с Оливье. Он был представителем агентства талантов: фотографов, визажистов, художников по маникюру. Оливье предложил мне поработать на съемке для журнала Spoon, чтобы посмотреть, на что я способен.

Я приехал на площадку, и вдруг внезапно оказалось, что моя героиня — это Моника Беллуччи. Это была моя первая иностранная звезда такого уровня. Очень сложно описать мои эмоции тогда: это и страх, и восторг, и трепет.

Мы отработали съемку — и почему я назвал именно этот проект? Потому что через пару лет, когда я был в Москве, мне позвонил представитель известного агента, который привозил в Россию зарубежных звезд. Он сказал, что меня ищет Моника Беллуччи — она приезжает в Москву на презентацию Cartier и дала задание найти «того русского мальчика в очках, который работал с ней в Париже».

Я, наверное, был единственный запоминающийся парень в очках с широкой оправой. После того, как меня нашли, я еще раза четыре работал с Моникой — готовил ее перед выходами.

— Из тех, с кем мне удалось поработать и к чьим лицам посчастливилось прикоснуться, я бы мог многих назвать своими музами. Это, конечно, Нонна Мордюкова, Людмила Гурченко, Алла Демидова — иконы советского кино.

Юлия Снигирь, Аня Чиповская, Татьяна Лютаева, Агния Дитковските, Лиза Боярская, Светлана Ходченкова, Маруся Фомина, Паулина Андреева. Рената Литвинова, с ней я шесть лет проработал. Горжусь клипом Земфиры* «Мы разбиваемся», в котором снималась Рената, и я был причастен к гриму артисток.

Меня всегда привлекали театр, кино и, конечно, балет. Доводилось поработать со Светланой Захаровой — это было невероятно. Талант танцовщиц всегда меня вдохновлял.

— Всегда испытываю волнение перед любым проектом — масштабным или небольшим. Для меня это большая ответственность, ведь человек доверяет мне свое лицо, звездные выходы, ответственные премьеры. Всегда волнуюсь.

И мне нравится волноваться, потому что тогда я чувствую себя вовлеченным в процесс. Не просто наношу декоративную косметику на лицо — я участвую в процессе, я нахожусь в команде.

Вообще, считаю очень важным быть частью команды. Никогда не выделяю себя как отдельного исполнителя какой-то определенной задачи. Переживают все: артисты, парикмахеры, визажисты, мастера по маникюру, операторы, журналисты.

Как я с этим справляюсь? Никогда не задумывался об этом. Стараюсь не подавать вид, что волнуюсь, потому что таким образом могу взволновать другого человека. А еще могу начать шутить, балагурить, снимать стресс, если он есть у клиентки, чтобы она тоже была расслаблена.

— Алена Долецкая, когда еще работала в журнале Vogue, сказала: «Шилкова всегда можно приглашать на съемки со сложными людьми». Это правда, меня всегда бросали на амбразуру, если на площадке есть, скажем так, непростой персонаж.

Многие герои, которые приходят на площадку, может, лично меня и не знают, но косвенно всегда в курсе, кто такой Андрей Шилков. Так как я обладаю определенной репутацией, мне нужно ее сохранять.

Я дамский угодник, конечно. Умею и люблю работать с женщинами, а женщины умеют и любят доверять мне. Стараюсь расположить улыбкой, могу сделать массаж шейно-воротниковой зоны или лица. Если нужно принести воды, я принесу. Нужно сварить кофе, я сварю. Как многие говорили: «Почирикает немножечко, помурлыкает и расположит человека». И правда, многих я уговаривал на откровенные съемки, на то, чтобы сменить имидж — поменять прическу либо сняться без макияжа.

К тому же я гиперответственный — всегда слежу за кадром, смотрю в монитор, если это съемка видео. За это меня, конечно, всегда очень любят и уважают, потому что я профессионал в этом — научился быть профессионалом за годы работы.

Возможно, многим нравится, что я всегда рядом. И меня приглашают, потому что могут забыться на площадке, сконцентрироваться на своей роли и не задумываться о том, как они выглядят, ведь за этим всегда следит Шилков. Я благодарен людям за такое доверие, и я всегда стараюсь это доверие оправдывать.

Никогда не чураюсь сделать какую-то другую работу. Я рабочая лошадка на площадке, никогда не пользуюсь своим статусом и звездностью, если можно так сказать. Просто прихожу, всегда представляюсь: «Здравствуйте, я Андрей Шилков, визажист». Без каких-то регалий, очень это не люблю. Я приезжаю работать.

— Наверное, из самых первых необычных это была съемка на кладбище — не помню каком именно, далеко от Москвы. Мне пришлось свою драгоценную косметику раскладывать на земле, на черные мусорные пакеты, потому что негде было гримировать артистов.

Съемка была приурочена к выставке по мотивам балета «Лебединое озеро». Локация была очень красивой, но помню, что у нас были у всех мокрые ноги из-за росы.

В принципе, каждый проект по-своему необычный, потому что там своя энергия, свои декорации. Прямо экстремальных историй не было, но были съемки в морге — просто холод по коже — и в Бутырской тюрьме.

— Я потерял два крупных контракта — был амбассадором брендов Christian Louboutin Beauty и Sensai. Контракты должны были быть продлены на следующий год, но, как вы понимаете, этого не случилось. Конечно, я потерял и работу, и деньги.

Надеюсь, что все вернется. Я бы мог вообще ничего не рассказывать, но я считаю, что нужно честно об этом говорить. Возможно, кто-то из моих коллег будет читать и тоже решит сказать честно, что они многое потеряли. Мне было обидно — это и работа, и доход, и моя репутация.

Ушли издательские дома, но этого я на себе не ощутил, потому что практически не работал для российских журналов в последнее время. Появились ли съемки для брендов? Безусловно. Благодаря тому, что конкуренция на рынке большая и компании ищут достойных представителей команды, мне очень приятно, что меня приглашают работать на съемках рекламы.

Частные клиенты тоже есть, я в основном готовлю их перед выходами в свет. Многие из них не имеют социальных сетей, либо только закрытые профили. Так что я почти никогда не делюсь своими клиентскими работами.

Работаю еще и на творческих проектах моих друзей — мне это безумно нравится, это большая отдушина. Есть и иностранный глянец — вот, последней у меня была обложка журнала Glamour Bulgaria. Дико приятно, что тебя ценят, знают за рубежом.

Некоторые компании просят проводить мастер-классы для своих собственных сотрудников, для команды визажистов. Я веду лекции, мне очень нравится. Сотрудничаю с Oskelly, несколько раз делали лекции для клиентов про моду.

В целом, и жизнь, и работа продолжаются. Можно грустить, печалиться, но я не из таких. Я люблю свою работу и она, видимо, тоже любит меня, проявляя благодарность в количестве приглашений, которые получаю.

— Честно, не слежу. Цель каждого мейкап-артиста, который пришел в профессию, — найти свой почерк. Когда ты смотришь на остальных, ты можешь сбиться в своих приоритетах и в своем авторском видении.

Зарубежные визажисты, которые мне нравятся, открыли свои собственные бренды косметики. И это уже немного другая работа — они больше погружены в бизнес, нежели в индустрию. Могу отметить визажистов Вэл Гарланд и Тома Пешо. Серж Лютанс — исключительно работы, когда он был мейкап-артистом, его эстетика. Мне очень нравится визажист Кабуки — всегда слежу за мастерами с великим прошлым.

— Раньше я делал анализ и обзор трендов, которые появляются на Неделях моды в Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Милане. Потом прекратил, потому что они все перестали быть действительно трендами.

Уже много лет я пропагандирую индивидуальность и считаю, что главный мейкап-тренд не только этого года, а вообще — быть уникальным. Как и в прошлом году, и в позапрошлом, и 10 лет назад. Считаю, что это самый главный тренд для каждого человека. Быть индивидуальным, носить то, что нравится только тебе, не следить за трендами.

К сожалению, сейчас тренды размылись, все стало коммерциализировано, что их уже и не существует. Поэтому тенденции меняются слишком быстро: раньше было условно пять главных трендов года, а сейчас их может быть 55.

— Черная объемная тушь, потому что просто накрашенные ресницы подчеркивают глаза, распахивают взгляд и создают какой-то акцент. У меня две любимых туши для ресниц — Chanel Le Volume и Yves Saint Laurent Lash Clash.

Еще есть корейский бренд, он меня просто потряс, называется Thim. Попробовал их тушь, и она фантастическая — делает тонкие, разделенные ресницы. И она очень долго держится, так что иногда я делаю трюк: поверх обычной объемной туши наношу эту, чтобы зафиксировать изгиб ресниц, и к тому же тушь не будет осыпаться в течение киношной или большой телевизионной съемки.

— Не изменился. Я по-прежнему покупаю люксовый сегмент, заказываю через бьюти-байеров. У меня нет понятия «аналог люкса». Я это не принимаю: ты либо пользуешься люксом, либо нет. Такой у меня принцип, и здесь я буду категоричен.

— Не скажу, что кто-то меня удивил, но есть бренды, которые я выделяю как качественные. Annbeauty и Romanovamakeup. Бренд Ани Карташовой нравится за то, что это настоящий люкс. Она долго разрабатывает продукты, новинки появляются нечасто, но зато это и красиво выглядит, и на лице работает невероятно. Оля Романова — один из первых российских визажистов, кто начал создавать свою косметику, если я не ошибаюсь. Мне нравится их позиционирование.

Честно могу сказать, я не люблю копипаст. Ценю, когда у бренда есть свое отличие, ДНК, философия, а не просто снятый под копирку шаблон определенных модных продуктов, которые сейчас вирусятся в соцсетях.

— Мицеллярная вода. Потому что очищение — это самый главный элемент красивой кожи, и об этом должны знать все. Мои фавориты — La Roche-Posay и Vichy.

— Вы здесь удивитесь. Я парфманьяк. Даже не знаю, сколько тысяч ароматов есть в моей коллекции, я скупаю парфюмерию, интересуюсь ей, пишу о ней. Это очень эмоциональная и очень близкая мне тема.

Но есть один аромат, которым я пользуюсь с 2001 года. Это Calvin Klein CK One. Он со мной всегда и везде. Для меня это аромат на каждый день, в нем я живу. И вот, 20 с лишним лет он со мной, и я никогда его не оставлю.

CK One — аромат чистоты, чистого листа. Это начало дня, потому что, когда ты просыпаешься, встаешь, занимаешься своими делами, ты чистый лист бумаги, на котором потом, в течение дня, появляются цветовые акценты, пятна, эмоции. Для меня он — олицетворение нового времени, а не просто люксовая «поливашка». Работая на съемках, я тоже предпочитаю использовать нейтральный аромат чистоты, чтобы никого не раздражать и никому не мешать.

Уникально, что он так прижился у меня, потому что я фанат восточных, очень глубоких, как многие говорят, «душных» ароматов. Вторая моя сторона — это тяжелые, серьезные, громкие парфюмы: Yves Saint Laurent Opium, Chanel № 22, Dior Hypnotic Poison, Guerlain Shalimar, «Красная Москва». Но если называть signature, то это CK One.

Этот аромат произвел взрыв в индустрии парфюмерии, потому что он был унисекс. Для всех, для каждого, для разного возраста. Это был революционный аромат. В нем есть ДНК, в нем есть история, в нем есть революция, и есть современность для меня. Поэтому он для меня настолько любимый, потому что он попал в меня, в мое ощущение времени, которое со мной на протяжении уже многих десятилетий.